Никишов. Мы со сценаристом Ильей Куликовым придумали эту историю больше восьми лет назад. Изначально мы хотели снять мокьюментари вроде «Ведьмы из Блэр» о том, как пятеро подростков едут в Чернобыль. Друг Ильи дал нам 10 000 долларов, и мы даже сняли пилот. И ходили с ним по всем каналам. В то время мы не имели никакого отношения к ТНТ, но пилот на канал тоже заслали. На что нам сказали, что актеры, конечно, неплохие, но в целом все это выглядит ужасно. К тому же тогда это было вообще не формат ТНТ. Пришлось ждать много лет, пока на ТНТ не придет Валера Федорович. Он прочел сценарий, ему понравилось, и он взялся за него как креативный продюсер. Но они с Сашей Дулерайном, правда, заставили нас полностью переписать сценарий.



Никишов. Мы писали сценарий не как обычно — когда сначала придумываешь всю арку из 16 серий, а потом уже садишься писать, — а поступательно. Сначала придумали первую серию — написали. Затем вторую. И когда мы дошли до конца, мы вдруг обнаружили жанровую эклектику: когда почти каждая серия — это отдельный жанр. И нам захотелось добавить общий знаменатель, чтобы это все-таки было цельное произведение. Тогда Валера активно включился в процесс, и мы связали все сюжеты единой мистической линией.
Федорович. Мы всех героев старались «завязать» на Чернобыле. Мы относились к зоне, которая появляется только в последних сериях, как к живому организму. Она чувствует, что может исчезнуть, и противится этому. И те люди, которые попадаются героям на пути, — это слабые попытки зоны их остановить.
Никишов. Мы с самого начала решили, что зона — живое существо. И что у нее — детская психология. Ребенок может совершать хорошие поступки или плохие. И не всегда отдает себе отчет в том, что он делает. Все образы шли отсюда.



Никишов. Даже когда мы это придумывали, я не играл в эти игры и не увлекался этой темой. Тогда мотивация была иной. Нам хотелось рассказать о катастрофе, которая многое изменила, в том числе в этой стране. Но рассказать в жанровой форме, потому что современный зритель в массе своей не станет смотреть документальный фильм про Чернобыль, как бы круто он ни был сделан. А историю, где есть экшн и при этом есть информационная составляющая, — смотреть будут. И для меня это очень символично.
Федорович. Сама история шире и больше, чем собственно приключение нескольких молодых людей. Одна из линий связана с тем, что сама эта катастрофа и последовавшие экономические последствия привели, помимо прочих факторов, к развалу Советского Союза. Мы пытаемся рассказать о том, что могло бы быть с этой страной, не случись той катастрофы. Кроме того, есть еще одна история. О том, что люди под воздействием внешних обстоятельств меняются. Есть пять подростков, пять типажей. В результате этой истории эгоист и гопник идет на жертвы ради друзей. Трус и гик совершает смелый поступок. А герой вынужден поступить не по-геройски. За счет этих изменений характеров общая история становится живой. А те истории, которые породила мода, просто присосались к теме: хабар, сталкеры и прочее. Мы же с этим пространством мифологическим принципиально не заигрываем.



Федорович. Женю до сих пор можно разбудить, и он расскажет, как пройти к четвертому блоку реактора с улицы Ясная в городе Припяти.
Никишов. Названия улиц в фильме реальные, хронология катастрофы и предшествующих событий — тоже реальные. Мы с Ильей Куликовым посмотрели тонны видео, посвященного чернобыльской катастрофе, и нашли там кучу всего, что в 86-м году в новости, естественно, не попало. Например, интервью с сотрудниками станции, атомщиками, которые с первых же минут понимали, насколько все серьезно. А люди в городе как раз привыкли к разным мелким авариям, и эту тоже не восприняли как что-то серьезное — вывалили на улицы смотреть на пожар. И вот есть кадры, где люди стоят на мосту, а на них падают тонны радиоактивного топлива.



Никишов. История с тетрадкой — реальная. Мы на фотографиях увидели школьный класс, на полу которого были разбросаны старые школьные тетради. Вещи в квартирах, фотографии — все это осталось до сих пор. Потому что мародеров интересовали только батареи центрального отопления. Когда город опустел, они пришли и посрывали батареи изо всех квартир.
Федорович. Конечно, у нас много художественных допущений. Например, железо и мох — два главных источника радиации в Припяти. У нас есть сцена, где герои лазают по колесу обозрения. В реальности это было бы если не смертельно, то точно очень опасно. Вообще Припять снималась в пяти разных местах. Нам, например, нужно было показать подъезд дома Ани: в 86-м году — чистый, аккуратный, а теперь убитый. Как мы это делали? Находили нормальный подъезд, а потом художники его старили, а потом мы еще добавляли компьютерной графики: выбивали окна, проращивали деревья сквозь асфальт.



Никишов. Да, но для нас это была очень личная история. Я родился в 79-м году, мое детство прошло в СССР. И я все это отлично помню — майские демонстрации, хлеб за 20 копеек, за которым меня мама посылала. А потом произошла трансформация — эта страна исчезла, и о ней остался только миф и разные истории. Кто-то, кто ее любит, хвалит ее, кто-то, кто не любит, рассказывает страшные истории. Мы хотели показать эту страну без всяких политических контекстов, просто как мир нашего детства. И нам казалось, что здесь есть очевидный конфликт того мира с его картинками, его идеологией и вот этого — нашего.



Никишов. Говорят, когда ты что-то пишешь, ты пытаешься справиться с некоей детской травмой. Когда мне было семь лет, вокруг меня был прекрасный светлый мир. И вдруг случилось что-то непоправимое в стране, которая называлась Советский Союз. Я вдруг понял, что в моем прекрасном солнечном мире может произойти что-то, что не способны объяснить и предотвратить мои родители. С возрастом я стал узнавать об этой теме все больше, что-то читал, что-то слышал. Но самые яркие картинки телерепортажей в программе «Время», дымящийся реактор — все это засело в голове. Образ падающего вертолета я помнил всегда. И когда я вырос и стал сценаристом, желание рассказать историю ребят, которые взрослеют в условиях опасного приключения, наложилось на желание рассказать о чернобыльской трагедии.
Федорович. Мне никогда не попадалось материала, в котором я мог бы реализовать свои детские мечты: что-то разрушить, что-то перевернуть, сделать собаку-зомби. Это же круто! Мы же все равно в душе остаемся детьми. Просто теперь у нас есть чуть больше возможностей, чем у ребенка, строящего и рушащего дома из детских кубиков.



Это истории, которые не банальны. Которые сделаны не в каком-то сразу понятном и принятом формате, когда ты знаешь, что будет дальше. Те сериалы, про которые говорю я и на которые мне бы хотелось ориентироваться, не подчинены рамке. Ты всегда поражен тем, куда их выносит. И главное — в них кроме жанра всегда есть характеры. В двухчасовом жанровом кино практически невозможно и рассказать захватывающую историю, и раскрыть полностью людей. У тебя нет на это времени. А в сериале можно. И поэтому они могут соединить в себе и жанр, и людей. И в этом для меня и есть одно из главных достоинств этого сериала — это и молодежная история про любовь, про секс, про отношения. И, с другой стороны, большой серьезный жанр. И одно не противоречит другому. Мне кажется, рассчитывать, что твоя история будет интересна многим, можно, только если это будет история про людей.


Ну да, про их отношения — не только друг с другом, но и с чем-то таинственным. Это история про общество, про мир вокруг. ТНТ — это же вообще про жизнь молодежи больших городов. И комедии, и сериал «Чернобыль» — все равно рассказывают об этом, только с разных сторон.